Новое направление в сфере здравоохранения

ВВЕДЕНИЕ

Соматическое обучение (СО) — это сенсомоторное обучение,направленное на обретение бoльшего осознанного контроля над физиологическими процессами человека. Оно является «соматическим» в том понимании, что обучение проходит внутри индивидуума как глубинный процесс. Само по себе соматическое обучение является самоинициируемым и самоконтролируемым процессом. Тем не менее, появившееся в ХХ веке СО представляет собой процедуру, в которой процесс этого глубинного обучения запускается учителем, стимулирующим и проводящим ученика по пути сенсомоторного процесса физиологических изменений. До появления формы «учитель-ученик» соматического типа обучения похожие случаи само-трансформации повсеместно встречались в истории человечества. «Чудесные» исцеления и излечения происходили всегда. Необычайные трансформации тела — сверхъестественная сила, радикальные изменения физических способностей, появляющиеся на теле стигматы — это известные случаи на поприще боевой, спортивной и религиоз- ной истории.

До ХХ века наиболее близкой по сходству с соматической формой обучения «учитель-ученик» была дея-тельность шаманов и азиатских целителей, которые помогали включитьпроцесс сенсомоторного обучения при помощи символических манипуляций и движений, пробуждающих мощные физиологические изменения в «пациентах», исцеляя их необычным образом. Поскольку механизм подобного излечения спрятан глубоко во внутренних процессах людей, он всегда был окутан аурой тайны — мифологией добрых и злых духов или хороших и плохих энергий, которыми этот процесс и объяснялся. Именно эта потаенность и придает деятельности преподавателей соматики ХХ века такую же «чудесность», какой отличались манипуляции шамана для людей донаучного века. Наша задача заключается в том, чтобы достигнуть понимания соматической области в целом, и соматического обучения в частности, чтобы развеять тайны и мифы. Таким образом, СО может стать дисциплиной, доступной всем людям.

Благотворные результаты самообучения, самопознания, самоисцеления и саморегуляции должны восприниматься не как «чудотворные», а как соматические, ведь это генетически данные нам способности, свойственные всем человеческим существам.

Предыстория

Фредерик Матиас Александер, «отец» техники Александера, был первым, кто вычленил соматическое обучение из мира шаманских мистерий и представил его в виде доказуемой, практичной техники. С 1904 по 1955 гг. Александер детально разработал свою технику внутреннего самообучения при помощи открытий, ко- торые он сделал в самом себе в процессе постоянного стремления изменить собственную осанку. Он страдал от чрезмерного выраженного рефлекса испуга — состояния осанки, вызывающего лордоз шейных позвонков, сдавливание стенки грудной клетки и слишком выдающееся вперед положение головы. Это повлекло за собой также искривление трахеи и исказило звучание его голоса. Вначале Александер пытался изменить вошедшее в привычку искривление шейного отдела позвоночника при помощи грубой силы, т. е. пытаясь за счёт усилия выпрямить шею. Но, конечно же, привыкшие к определённому состоянию мышцы снова возвращали всё на своё обычное место. Затем он отказался от достижения «цели», пытаясь выпрямить шею, и вместо этого сконцентрировал проприоцептивное внимание на том «посредством чего» его шея, плечи, грудь и голова двигались вместе. Не сосредотачиваясь на конечной цели — прямой шее — Александер сосредоточился на том «посредством чего» он бессознательно использовал свои шею, плечи, грудь и голову во время выполнения любых движений. И тот приём, что он назвал «посредством чего» (means-whereby), был аналитическим методом деления целого движения тела на несколько составляющих частей и восприятия этих частей без со- средоточения на цели выпрямить шею. «Сдерживая» стремление к «результату» и проприоцептивно сосредотачиваясь на том «посредством чего», Александер медленно, но уверенно обучил себя самого контролировать мышцы верхней части туловища и добился восхитительно длинной шеи и прямой осанки. Он изменил свою осанку — сделал то, что никто не считал возможным, — и сделал это систематическим и весьма незатейливым способом. Это и было началом соматического обучения в ХХ веке. Философ Джон Дьюи признал и воздал хвалу достижению Александера как важнейшему событию. Личный опыт Дьюи по изменению и улучшению собственной осанки под при- смотром Александера научил его, что не все проблемы решаются при помощи интеллекта и что для решения некоторых из них нужен непосредственный личный опыт— соматическое познание. Например, Дьюи узнал и был восхищен в технике Александера тем, как решается физиологическая проблема при помощи экспериментального прерывания привычного паттерна, а затем ощущения нескольких его составляющих для осознания того, что человек делает неосознанно. И то, что было привычным и подсознательным, становилось осознанным путем получения новой сенсорной информации. Это позволиловозникнуть новому контролю над движениями. Дьюи увидел в Александере пионера радикально нового метода физиологического самообучения — техники, которая достигла лучшей интеграции рефлекторных и сознательных составляющих в реактивных паттернах человека.

Независимо от работы Александера учителем физической культуры из Берлина Эльзой Гиндлер был разработан другой подход к соматическому обучению. Гиндлер проводя занятия погимнастике (Gymnastik), предлагала своим ученикам концентрироваться на ощущениях внутри собственного тела во время выполнения различных движений. Она просила учеников сосредоточить свое внимание не на самих движениях, но на внутренних ощущениях от них. Например на том, как осуществляется дыхание во время этих движений или как перемещается вес тела между пятками, бедрами и т. д. Гиндлер направляла внимание своих учеников больше на то «посредством чего» происходят движения, чем на их внешний «конечный резуль-тат». Следствием оказались те самые «чудесные» изменения, которые начали происходить с телами тех, кто занимался с Гиндлер. И принцип здесь был таким же: сместить фокус осознанного внимания внутрь на проприоцептивный фон реального движения, и качество реальных движений станет повышаться. Больший самоконтроль был достигнут при помощи большей чувствительной осознанности. Начиная с 1930-х гг. учение Гиндлер распространилось из Берлина по всей Европе и США через выдающуюся работу Шар-лотты Селвер, Каролы Спидс и Ильзы Миттендорф. Эти пионеры соматического обучения преподавали методы обретения большего сознательного контроля над своими физиологическими процессами при помощи сенсомоторного обучения. Происходили удивительные изменения — «чудотворные» трансформации, возбуждающие интерес все возрастающего количества людей таким же образом, каким был вдохновлен и Джон Дьюи. Тем не менее это вдохновение ослабло из-за странной необъяснимости этих физических трансформаций. И научному миру, и народным массам это казалось случаем «преобладания разума над материей». Таким образом, вдохновение было искрой, которая не смогла разжечь огня: дуализм тело-разум мешал людям понять происходящее. Сам факт, что тела менялись, был интригующим феноменом. Однако, кроме небольшого количества восхищенных приверженцев, это было простым любопытством, не переросшим в общий интерес.

Соматическое обучение осталось на границе здравоохранения, так и не войдя в него. На тот момент оно не было клинически точным. Не существовало общей теории метода, не существовало четких диагностических процедур так же, как и не существовало никакой предсказуемости получаемых результатов.

В этой развивающейся области появилось еще одно имя Александер — Герда Александер. Никакого отно-шения к Фредерику Матиасу ни интеллектуального, ни родственного она не имела. Работая в своем центре в городе Копенгаген, она расширила область сенсомоторного обучения, привнеся в нее новый акцент: она обучала своих учеников мастерству проприоцепции — сенсорная осознанность стала для них почти самоцелью. Целью здесь было — познать себя, а сенсорное познание приводило не только к грации, координации и хорошей осанке, но также к спокойствию и размеренной жизни духа. Это походило на результаты метода другого Александера. Система Герды Александер под названием Эвтония предполагала длительное и активное исследование мельчайших деталей сенсорной области. Когда самоощущение челове- ка становилось более четким, возникали обычные соматические результаты: всегда улучшался контроль над движениями тела, часто происходили «необычайные исцеления» и телесные трансформации.

Долгие и активные занятия Александер сенсорными исследованиями повлияли не только на ее учеников, но также и на одного израильтянина, который был восхищен ее работой. Это был Моше Фельденкрайз. Фельденкрайз, который уже занимался по технике Ф. Матиаса Александера, когда жил в Лондоне, разработал свои знаменитые упражнения «Осознавания через движение», следуя формату активного сенсорного изучения Герды Александер — спокойно лежа на полу. Моше Фельденкрайз, бывший одновременно и инжене-ром-электриком, и ученым-исследователем физики высоких энергий, также являлся третьим обладателем черного пояса по дзюдо в Европе. Он не только познакомил Францию с дзюдо в 1930-е гг., он даже привез в Париж Кано, величайшего мастера дзюдо.1 Как следствие его деятельности также центры джиу- джитсу постепенно распространились по всей Франции. Фельденкрайз был еще одним пионером соматического об- учения. Работая напрямую с нервно-мышечными патология-ми, он приблизил традицию ещё на шаг ближе к тому, чтобы метод утвердился в качестве клинического. Тем не менее, с его точки зрения, техника функциональной интеграции (которую он изобрел) не была клинической, а являлась чисто образовательной. Он обучал других «знать, что они делают», т. е. училсенсомоторной осознанности и контролю. На протяжении всей своей карьеры Фельденкрайз открыто отрицал, что техники были разработаны для исправления патологий. Он непоколебимо придерживался чисто позитивной, обучающей точки зрения: обучая большему самоосознанию, он давал человеку возможность всё большего освобождения от подсознательных ограни- чений мозга. Результат его уроков самосознания поразительно похож на тот, о которых говорил Дьюи, описывая занятия по методу Александера. В обращении, опубликованном руководством гильдии Фельденкрайза, Моше говорит, что «после занятий, снова получая привычные воздействия, человек с удивлением обнаруживает измененную реакцию на них». Фельденкрайз предполагал, что создал более тысячи упражнений «Осознавания через движение» (Awareness Through Movement — ATM). Эти паттерны движений, которые можно выполнять самостоятельно, были сочетанием практики фокусирования внимания на том «посредством чего» осуществлять собственные движения (по методу Ф. Матиаса Александера) и практики активного чувствительного исследования себя во время спокойного лежания на полу (по методу Герды Александер). Это было крайне эффективным сочетанием для улучшения сознательного контроля — куда более замысловатая версия работы двух Александеров — и она улучшала не только осанку, но и движение в целом. Однако именно мануальная методика соматического обучения Фельденкрайза, называемая функциональной интеграцией, стала основным фактором его большого успеха на этом поприще. Он принял идею Ф. Матиаса Александера о том, что контроль головы ведет к контролю всего тела. Он также принялидею Александера, что основной причиной нарушения осанки является рефлекс испуга. С клинической точки зрения рефлекс испуга был его основным диагностическим инструментом. Функциональная интеграция характеризовалась двумя техниками: 1) как и Ф. Матиас Александер, Фельденкрайз пользовался своими руками для предоставления сенсорной информации («посредством чего»), чтобы учеником мог осознать бессознательные паттерны движения в его теле; 2) из приобретённого через занятия дзюдо знания он взял принцип движения в сторону сопротивления другого человека, а не против него. Эта вторая техника оказалась блестящим и очень удачным открытием того, как можно стимулировать к расслаблению мышцы, находящиеся в сокращенном в результате сформировавшейся привычки либо спазма состоянии. Искусство дзюдо для Фельденкрайза было почти инстинктивным, так что если он встречал мышечное сопротивление во время того, как тянул конечность в определенном направлении, он моментально начинал двигаться в противоположном направлении, т. е. вместо того, чтобы пытаться силой растянуть мышцу, он сближал крайние точки крепления мышцы, т. е. Её начало и конец. Результат был удивительным: мышца начинала частично расслабляться. Эта процедура, которую я назвал кинетическим отзеркаливанием, и составляет основу уникальной эффективности функциональной интеграции. Как описывает это Фельденкрайз: «Если вы делаете работу мышцы, она пере- стает делать собственную работу», т. е. Расслабляется. Кинетическое отзеркаливание было первичным методом Фельденкрайза для запуска процесса мышечного расслабления. После кинетического отзеркаливания он мог использовать различные техники «посредством чего», чтобы продемонстрировать человеку новые движения, которые становятся возможными для уже расслабленных мышц и суставов. Первоначально применение кинетического отзеркаливания Фельденкрайза настолько отождествлялось с дзюдо, что его ранняя книга «Высшее дзюдо» (The Higher Judo) выглядит не как книга о дзюдо, а как книга о функциональной интеграции. Позже, когда он лучше ознакомился с нейрофизиологией, он понял, что использовал технику сенсомоторной обратной связи, которая на самом деле была кибернетической: если в двигательных нейронах заложена программа мышечногосокращения (болезненного перенапряжения), и если сенсорная обратная связь от мышечных клеток сообщает нейронам, что расстояние между крайними точками крепления мышцы стало меньше запрограммированного, то двигательные нейроны прекращают работу и позволяют мышце начать расслабление. Кибернетический принцип, стоящий за этой стимуляцией расслабления, тот же, что и у термостата: если котел запрограммирован сохранять температуру в 72?, а данные о температуре окружающего воздуха передают 73?, котел выключается. В руках компетентного практика кинетическое отзеркаливание в сочетании с сенсорной информацией, полученной от техники «посредством чего» намного эффективнее, чем любая предыдущая система мышечно-скелетной терапии. Проработанные мышцы расслабляются теми способами, которые ранее считались «невозможными» в прочих терапиях. Функциональная интеграция, однако, не была терапией, а была обучением. Таким образом, Фельденкрайз детально разработал технику, которая стала первым шагом на пути к клиническому со- матическому обучению. Он смело вступил в пространство, раз- меры которого казались огромными, и доказал обоснованность кинетического отзеркаливания. Точно так же он веско подтвердил использование Александером мануальной техники в обучении ученика «посредством чего» контролировать движения. Фельденкрайз создал фрагменты системы, которую концептуально он не смог собрать воедино. Его лучшей попыткой сделать это была его ранняя книга «Тело и зрелое поведение» (Body and Mature Behavior), в которой он попытался провести анализ человеческих движений на примере описания влияния гравитации на мышечные рефлексы действий. Позже он попытался расширить эту теорию в своей неудачной книге «Зрелое Я» (The Potent Self), которую решил не публиковать. К сожалению, ее позже опубликовали его последователи, но этим только добавили теоретической неразберихи в его идеи. Диагностируя мышечные проблемы, Фельденкрайз повторил открытый Александером рефлекс испуга, но не продвинулся дальше. Мышечное сокращение передней части тела и его последствия, такие как поверхностное дыхание и ощущение тревоги, для Фельденкрайза были константами нервно-мышечной патологии. Тот факт, что большинство взрослых людей страдает от хронического мышечного напряжения в задней части тела и шее, остался тайной: он не мог дать этому объяснение. Также он не мог объяснить и возникновение сколиоза, который тоже весьма распространен среди патологий человеческой осанки. Ирония заключается в том, что Фельденкрайз питал большую страсть к теме нервных рефлексов. Он целиком отдал себя одному — рефлексу испуга, и вдохновило его на это его же предположение, что этот рефлекс скрывался за всеми неврозами, и что обучение неврастеника расслаблять мышцы живота и глубоко дышать важнее, чем психоанализ. Эта райхианская точка зрения, изложенная в книге «Тело и зрелое поведение»(Body and Mature Behavior), также была со временем заброшена. По причине такой теоретической сумятицы занятия Фельденкрайза функциональной интеграцией были гораздо более значимыми, чем то, как он преподавал ее. Интуитивно Фельденкрайз был мастером, но ему сложно было объяснить, почему. Следовательно, его пугали прямые вопросы от учеников, поэтому он обычно отвечал гневными тирадами в адрес вопрошающего. Жаль, что Фельденкрайз ввел традицию обучения, которая включала демонстрации, показы техник, и обучала мануальной практике, но оставляла необходимость для учеников выяснять все самостоятельно. Так не было задумано, он просто не мог выразить словами то, что интуитивно очень хорошо знал. Поэтому вокруг его обучения витала аура мистической неопределенности, будто он был мастером Дзен, который ждал, что его ученики достигнут просветления. Эта мистическая неопределенность продолжается и в Гильдии Фельденкрайза во вред учению, которое имело все шансы стать по-настоящему клинической дисциплиной огром- ной ценности. Таким образом, работа его студентов стала более приближенной к уровню практиков техники Александера. Они помогают улучшать движение, но мало кто из практиков может существенно повлиять на серьезные нервно-мышечные патологии, да и, как правило, они не заявляют, что способны на это. Тем не менее Фельденкрайз приоткрыл двери возможностей в систему клинического соматического обучения. Ему не хватило следующего:

1) детальной диагностической теории для понимания причины типичных нервно-мышечных искажений осанки;

2) общей соматической теории сенсомоторных процессов

3) метода соматического обучения, который не только давал бы ученику сенсорную обратную связь от кинетического отзеркаливания и инструкций «посредством чего», но также полностью задействовал бы двигательные действия ученика, с тем чтобы использовать полную мощность петли сенсомоторной обратной связи.

Соматическое обучение Ханны

1. Диагностическая теория

В моем понимании, пожалуй, около 50 % случаев хронической боли, от которой страдают люди, вызваны сенсомоторной амнезией (СМА). Это нарушение, при котором сенсомоторные нейроны участка коры головного мозга, отвечающего за сознательные движения, утратили часть своей способности контро- лировать все мышцы или часть мышц тела.2 Сенсомоторная амнезия не проявляется ни как органическое повреждение мозга, ни как повреждение опорно-двигательной системы. Она проявляется как функциональный дефицит, при котором способность сокращать некую мышечную группу уступается подкорковым рефлексам. Эти рефлексы хронически сокращают мышцы до определённой степени — 10 %, 30 %, 60 % или др. — и тогда кора мозга бессильна расслабить эти мышцы ниже запрограммированного уровня. Она утратила данную способность и забыла, как это делать. Мышцы, хронически находящиеся в частично сокращенном состоянии, довольно предсказуемо:

1) станут чувствительными или болезненными;

2) ослабнут от постоянного напряжения;

3) вызовут «неуклюжесть», потому что станут неспособными скоординировано взаимодействовать с движениями всего тела;

4) приведут к постоянной потере энергии тела;

5) вызовут искажение осанки и неправильное распределение веса, которое вызовет вторичные боли, обычно ошибочно принимающиеся за артриты, бурситы, грыжи дисков и т. д.

Эти симптомы СМА обычно неверно диагностируются тра-диционными медиками, которые они пытаются лечить при помощи механического или химического вмешательства в локальные проблемные мышечно-скелетные области. Подобные местные вмешательства не производят длительного эффекта на симптомы, поскольку пытаются исправить функциональную проблему мозга так, будто это структурное нарушение в периферической структуре тела. В результате возникает хроническая патология, которую невозможно успешно вылечить при помощи традиционной медицины. Такое состояние кажется неизлечимым, не оставляя других вариантов, кроме использования обезболивающих лекарств, которые только маскируют симптомы. Медицинские исследователи вполне отдают себе отчёт в отсутствии успеха при диагностике и лечении того, что они называют «местными мышечными расстройствами». Ревматолог Нортон М. Хадлер открыто выразил свое профессиональное недоумение относительно того, что «примитивная природа на-шего понимания патофизиологии таких местных костно-мышечных расстройств, как боль в спине, шее или плечах, является укором в адрес клинических исследований». Хадлер видит трудность ещё и в том, что проблемы, связанные с местными мышечными расстройствами, составляют львиную долю всех жалоб на здоровье. «В многочисленных исследованиях подобные люди составляли большинство среди всех пациентов, обращавшихся к семейным врачам, в скорую медицинскую помощь, к врачам на производстве, ревматоло-гам, ортопедам, остеопатам и хиропрактикам.»4 Такое состояние, как СМА, так мало изученное, но так силь- но влияющее на огромную часть населения, может быть преодолено только одним способом: переобучением коры головного мозга, отвечающей за сознательные чувствительно-двигательные функции. Коре головного мозга нужно сенсорно напомнить то, что было ею забыто, чтобы она снова обрела полный двигательный контроль над пораженной мышечной областью. И когда это происходит, указанные выше симптомы исчезают и хронические, неизлечимые состояния отступают. СМА можно преодолеть только обучением, а не лечением. Должен возникнуть внутренний процесс, посредством которого в петлю сенсомоторной обратной связи поступит новая сенсорная информация, позволяя двигательным нейронам сознательной части коры головного мозга снова полноценно контролировать мышцы и произвольно расслаблять их. Такова общая природа патологий СМА. СМА в особенности проявляется в виде трех патологических процессов:

1) рефлекс травмы;

2) рефлекс испуга;

3) рефлекс Ландау.5 Легкие случаи

СМА — это атрофия, вызванная недостаточным использованием (например, лежачий больной или человек в инвалидном кресле) и привычным неправильным использованием мышечной системы (например, «горб стоматолога», вызванный постоянной работой в наклоненном вперед положении).

Рефлекс травмы проявляется как защитная мышечная реакция на сильную травму. Это рефлекс избегания боли. Съёживание, к примеру, является очевидным проявлением этого рефлекса. Если удариться с одной стороны грудной клетки, то травмированные мышцы с этой стороны станут хронически напряжёнными. К примеру, после операции по удалению гры-жи мышцы живота на травмированной стороне тела обычно будут постоянно сокращены. Если была сломана левая нога или постоянно болит левое колено, человек будет избегать опоры на левую ногу и станет заметно наклоняться на правую сто- рону, что вызовет сколиоз. Таковы примеры СМА, вызванной рефлексом травмы.

Рефлекс испуга проявляется как стрессовая реакция на угрозу или неприятную ситуацию, реальную или воображаемую. Если угрожающая ситуация, провоцирующая рефлекс испуга, проявляется достаточно часто и достаточно сильно, мышечные сокращения рефлекса приобретают хронический характер, что приводит к напряжению в постоянно приподнятых плечах, вогнутой грудной клетке, натянутым приводящим мышцам бедра и, в некоторых случаях, хронически подогнутым локтям и коленям. Побочный эффект хронического паттерна рефлекса испуга — это поверхностное дыхание, которое отражается на функциях сердца и центральной нервной системы, последнее провоцирует хроническое преобладание симпатического нервного возбуждения. Эти примеры СМА, вызванные рефлексом испуга, являются подкорковым алгоритмом мозга, который невозможно напрямую контролировать волевыми импульсами коры головного мозга.

Рефлекс Ландау является реакцией возбуждения, при которой сокращаются мышцы задней части тела, распрямляя спину в готовности двигаться вперед. Мышцы, которые при этом задействуются, — это центральные мышцы-разгибатели позвоночника, ромбовидные мышцы, средняя ягодичная мышца или грушевидная мышца, а также мышцы задней поверхности бедра. Такая реакция проявляется в ситуациях, где от человека требуется действие, например, стук в двери, звонок телефона, ответ на запрос и т. д. К сожалению, типичная повседневная жизнь в городском индустриальном обществе переполнена такими эпизодами. И постоянное повторение подобных ситуаций и рефлекса Ландау переводит рефлекторные мышечные сокращения в хроническую форму.

Мир бизнеса — это мир, где как минимум 80 % людей, достигших сорока лет, страдают от болей и тугоподвижности в области спины, мышцы которой от таза до шеи хронически сокращены. Это всё примеры СМА, вызванной рефлексом Ландау, подкорковым рефлексом, который, входя в привычку, выходит из-под контроля волевой зоны коры головного мозга. Он становится хроническим. Очень важно отметить, что проявления этих трех паттернов хронических рефлексов, как правило, ошибочно принимаются за «неизбежные проявления старения». Тем не менее старение не является патологией и количество прожитых лет не имеет никакого отношения к этим симптомам, кроме, конечно же, допущения, что чем дольше мы живем, тем большим количествам травм и стресса мы подвергаемся. «Старость» — это криптопатология, которая окончательно сводит на нет способность медиков диагностировать СМА.

Существуют два разных подхода к восприятию и воздействию на физиологические процессы.

Первый заключается в том, что можно воспринимать тело и воздействовать на тело.

Второй — можно воспринимать сому и воздействовать на сому.

В первом случае мы видим объективное тело, отдельное от наблюдателя и находящееся «где-то там», это позиция третьего лица. На это тело наблюдатель может воздействовать, например, врач «лечит» пациента. Во втором случае тело воспринимается с позиции первого лица, рассматривающего субъективную сому «здесь»: буквально — себя самого. Сома учится менять себя, т. е. сома — это тело, ощущаемое и воспринимаемое изнутри.

Слово сома описывает богатый и постоянно меняющийся набор получаемых ощущений и совершаемых действий, которые происходят в жизни каждого из нас. Соматическая точка зрения даёт такое глубокое понимание и такие возможности, которые кажутся категорически невозможными с телесной точки зрения, которая является уже привычной позицией физиологической науки и медицинской практики. То, что каждый человек испытывает изнутри — это он сам действующее, чувствующее существо. Переживание (т. е. близкое по значению более традиционным словам «сознание» и «осознанность») является сенсомоторным явлением, в котором ощущение не может быть отделено от движения, а движение не может быть отделено от ощущения — они являются основой личной реальности человека. Эта нераздельность означает, что то, что мы не ощущаем, мы не можем этим двигать; то, чем мы не можем двигать, мы не можем этого ощущать.

Наши переживания делятся на два слоя: филогенетические и онтогенетические. То, что дано нам филогенетически, является мириадами сенсомоторных программ, которые развивались у млекопитающих так же, как прежде у позвоночных, начиная с самых ранних форм жизни. Эти программы, рефлексивныеи автономные по своей природе, являются древним биологическим океаном, на котором дрейфует наш жизненный опыт. Я назвал это биологическое явление «архесомой».6 Она представляет собой «неосознанные» процессы, от которых зависит соматическая жизнь. Эти функции «непроизвольны». Онтогенетический слой состоит из мириад сенсомоторных программ, которые были выучены, начиная с момента рождения. Они вырабатываются во время развития в детстве из океана более глубоких рефлексов. Онтогенетический слой наших переживаний, следовательно, является результатом приобретенных адаптаций. Он составляет ту часть нашего опыта, которую мы называем «сознательными», и ту часть наших действий, которые мы называем «произвольными». Наши сознательные, произвольные переживания произрастают из — и зиждутся на — нашем подсознательном, непроизвольном слое переживаний. Рождаясь, мы представляем собой не более чем набор ненамеренных рефлексов и автономных процессов. Лишь постепенно мы учимся, идя по пути в мир сознательного, произвольного контроля. Тем не менее, если происходит нечто, что пробуждает наши сильные подсознательные, автономные рефлексы, мы можем обнаружить, что бессознательный контроль стал преобладать над нашей сенсомоторной сферой, и мы ничего не можем поделать с этим напрямую. Мы только можем, опять же, научиться тому, как избавиться от этой потери воли.

Неврологически подобное разграничение между филогенетическим и онтогенетическим слоями является разграничением между подкорковыми, нижними структурами головного мозга и корковыми, верхними структурами головного мозга. При появлении сенсомоторной амнезии мы можем с уверен- ностью сказать, что подкорковые рефлексы лишили кору головного мозга когда-то усвоенного контроля над функциями. Соматическое обучение является единственным путем, которым мы можем пойти, чтобы преодолеть СМА и обрести больший произвольный контроль над своими физиологическими процессами.

Такой вкратце является теоретическая основа, на которой строится клиническое соматическое обучение. Более широкие вопросы по соматической философии уже обсуждались ранее.

3. Сенсомотороное обучение

Сенсомоторную амнезию можно преодолеть при помощи сенсомоторного процесса напоминания коре головного мозга, отвечающей за произвольные движения, того, что она перестала ощущать и делать. Этого можно достичь несколькими способами, два из которых мы уже обсуждали:

1) помогая человеку начать сенсорно осознавать свои паттерны непроизвольных, неосознанных движений (т. е. «посредством чего»); и

2) при помощи кинетического отзеркаливания, которое запускает процесс расслабления непроизвольно сокращенных мышц.

Третий метод преодоления СМА — именно он куда более эффективен, чем предыдущие два — это пандикулярная реакция.

Пандикуляцией (рефлексом потягивания и зевания) называют паттерн действий, который встречается, как правило, у всех существ царства позвоночных. Это сенсомоторное действие используется животными для пробуждения участка коры головного мозга, отвечающего за произвольные движения.Через сильное произвольное мышечное сокращение вызывается такой же силы сенсорная стимуляция двигательных нейро- нов, и таким образом «будится» сенсомоторный участок коры головного мозга. Когда, например, просы па-ются кошка или собака, то они потягиваются, т. е. сильно сокращают крупные мышцы-разгибатели спины, которые очень важны при беге. Затем она может сделать потягивание в обратную сторону, изогнувшись и сократив мышцы передней части тела. Потягивание (пандикуляция) готовит животное к нормальным восприятию и движению, подготавливая участок коры головного мозга, отвечающий за произвольные движения, к эффективному функционированию. Птицы потягиваются, поднимая и раскрывая назад крыло и вытягивая одноимённую лапку назад. А. Ф. Фрайзер, который стал признанным знатоком данного феномена, подтвердил, что пандикуляция возникает даже на внутриутробной стадии развития. Изучая зародышей овец при помощи флуороскопа, он наблюдал нерегулярные вытягивания конечностей зародыша, запрограммированные в коре мозга.Пандикуляция проявляется и у людей. Беременные женщины не только говорят о том, что ребенок «пинается» у них в животе, но и о том, что происходят медленные удлиняющие движения, выпячивающие живот. Тот факт, что пандикуляция возникает повсеместно у позвоночных и млекопитающих, причем как до рождения, так и после, указывает на филогенетическую глубину данного древнего паттерна действий. Просыпаясь, человеческие существа тоже пандикулируют: они распрямляют спину, вытягивают ноги, руки и челюсть при помощи характерных потягиваний. Молодые люди вытягивают конечности очень похожим образом, как и прочие млекопитающие. В любом случае, это напрямую связано с пробуждением — таков древний сенсомоторный паттерн коркового пробуждения. Пандикулярная реакция является главной сенсомоторной техникой, которой пользуются практики клинического сома- тического обучения. Вместо того чтобы практик сосредоточивался на том, чтобы обеспечить сенсорную обратную связь при помощи собственных действий, он предлагает ученику самостоятельно выполнить сильное произвольное сокращение амнестических мышц, тем самым создавая собственную мощную сенсорную обратную связь и одновременно придавая сенсорное усиление двигательным нейронам во время их произвольного сокращения. Действие пандикулярной реакции просто потрясает. Группы мышц, которые находились в постоянном напряжении 40 лет или больше, не только расслабляются, но при незначительных усилиях остаются в этом расслабленном состоянии. Сенсомоторное изменение является и быстрым, и комфортным. Тот факт, что длительное хроническое мышечное сокращение может исчезнуть так быстро, неврологически не является таким уж удивительным. Если изменение происходит в самом сердце сенсомоторных ощущений, периферическим мышцам больше ничего не остается, как снизить уровень сокращения. Мышцы служат мозгу и не обладают собственной волей. При более близком рассмотрении мы можем увидеть, как происходит пандикулярная реакция. Если, к примеру, жалующийся клиент потерял 40 % своего коркового произвольного контроля в пользу подкорковых рефлексов, он все еще обладает 60 % произвольного контроля. Хотя он не способен расслабить мышцы ниже уровня 40 %. Но пользуясь пандикулярной реакцией, он сможет вернуть себе возможность снова обрести произвольный, корковый контроль. Клиент не может расслабить мышцы ниже 40 %, зато он может сознательно сократить их выше данного показателя, например, до 70 %. Подобное произвольное сокращение, если оно выполняется сильно и долго, создает ту самую необходимую коре головного мозга сенсорную обратную связь, которой не хватает. Если это сильное сокращение очень медленно расслаблять, сенсорное возбуждение двигательных нейронов становится таким, что после того, как мышцы достигнут исходного уровня расслабления, они продолжают расслабляться дальше, т. е. ниже этого уровня — до 30 %, затем до 20 %, 10 %, пока не достигнут полного расслабления и полного отсутствия непроизвольного возбуждения в мышцах. Обучить практика тому, как преподавать клиенту выполнение пандикуляции именно таким точным способом не является ни очевидным, ни легким, однако, обучившись этому однажды, практик добавит главную составляющую в систему клинического соматического обучения — надёжное достижение произвольного сенсомоторного контроля. Больший корковый контроль дает большую свободу и независимость — очевидная цель в гонке разных существ, управляемых корой головного мозга, имеющей огромную способность к обучению.

Подводя итог вышесказанному, обучение клинической соматике требует всестороннего понимания того, как могут появляться патологические функции, знание общей теории сенсомоторного функционирования человека и обладание мощным набором техник обращения патологии вспять с предсказуемой эффективностью. Когда достигаются все три условия, мыполучаем новую модальность в области здравоохранения: ту, с которой практики знают, что они делают, знают, что требуется исправить, и знают, как это сделать. Настоящий преподаватель клинической соматики — это тот, кто настолько ясно видит, что за случай перед ним, что он может с высокой точностью спрогнозировать как преодолеть данное расстройство. Ясность и предсказуемая достоверность клинического соматического обучения — это те качества, которые требуются в клинической модальности, чтобы пройти проверку научного изучения и подтверждения. Это то, что необходимо, если возникает потребность в клинической модальности, которая будет решать широко распространенные проблемы, от которых страдают люди и которые, очевидно, не решаются медицинским путем или другими терапевтическими способами. Это то, что необходимо, если мы собираемся выстраивать позитивную науку о человеческих здоровье и независимости.

Эта статья впервые была опубликована в журнале SOMATICS:
Magazine-Journal of the Bodily Arts and Sciences, Volume VIII, No. 1,
Autumn/Winter 1990—91